Голгофа

Поездка с папой в Израиль в апреле этого года была одной из самых интересных и в то же время одной из самых сложных. Я всегда волнуюсь, если еду куда-то с человеком, который мне доверил организацию отдыха: понравилось ли, удобно ли, не слишком ли утомительно. С папой, который 20 лет не летал на самолете и которому — на минуточку — 78 лет, было еще сложнее, особенно если учесть, что мы не живем вместе больше 15 лет и лет двадцать вместе никуда не ездили. К тому же оказалось, что папа был вовсе не настроен делиться со мной впечатлениями по ходу поездки и от ответов на вопросы, из которых я могла бы понять, что ему нравится, а что нет, уклонялся. Вернее, о том, что не нравится, папа говорил сразу, а вот о том, что нравится… Короче, я знатно понервничала, в первую очередь из-за того, что сама себе создала какие-то ожидания. Папа, если ты это читаешь, ты не переживай — все было хорошо!

В общем, в этом декабре я приехала в Самару и отправилась помогать папе доделать рукопись его новой книги. Он сам на компьютере набрал больше 100 стихотворений (папа герой, я тоже герой, потому что объяснять по телефону, как работает компьютер… ну вы поняли), среди которых есть несколько, написанных после нашей поездки. Одно из них я хочу здесь привести.

ГОЛГОФА

Мы с дочерью бродили по уступам
Старинных стен, а солнце щёки жгло,
И думалось о том, как было тупо
С дрекольем и мечами наголо,
Смиренного, с льняными волосами,
Струящимися длинно на ветру,
Вести Его; и с синими глазами…

Портрет сей, грех сей, на себя беру.

Да, был он иудей темноволосый,
Но эллинов и иудеев нет, —
Вот мой ответ на ваши все вопросы,
Вполне неубедительный ответ.

Но так Он с древней Русью породнился,
Что я всего лишь чуточку совру,
Сказав, что Он под Киевом родился,
И синью глаз обязан он Днепру…

Для воинов обычная работа —
Распяли. Но увидеть не смогли,
Как капли окровавленного пота
На землю пали и её прожгли.

А капли те стремительно до центра
Земли дошли, и на небе затем
Гром загремел, мир лопнул, как плацента,
И на Голгофу опустилась темь.

Затмение. Но тут же стрелы света
Пробили брешь глубокую во мгле
Как утвержденье Нового Завета
На рабской изолгавшейся земле.

А стражники подолгу не сменялись,
Копьём касались бёдер и груди,
И каждый раз плевались и смеялись:
«Коль Бог ты, сам себя освободи».

Случилось это не во время Оно,
А в наши дни, и вовсе неспроста,
Поскольку мудрецы синедриона
Всё распинают, радуясь, Христа.

Всё так же мы на Пасху славим Чудо,
«ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!» — целый мир гласит,
А поздно повинившийся Иуда
В глухом лесу на дереве висит…

Пусть вольными покажутся вам строфы.
Пусть вольными. Но это ли беда,
А главное — что тьму и свет Голгофы
Мы с дочерью познали навсегда.

Борис Сиротин

2012